Похороните меня в виде жидкости! Гидролиз — новая инновационная альтернатива кремации и погребению
Растворенные в вечности
Гидролиз как альтернатива кремации и погребению
Издавна похоронные бюро предлагали смертным простой выбор между кремацией и погребением.
Тем временем в США и Канаде с недавних пор доступен третий способ — ресомация, или растворение человеческих останков в щелочном растворе.
Скоро он придет и в Европу.
Спустя почти полтора века с момента строительства первого крематория Великобритания разрешила установить аппарат щелочного гидролиза, дав зеленый свет биокремации в Старом Свете.
Роберт Джей Клинк прожил жизнь у воды.
Юного Роберта родители часто вывозили на дачу к озеру Саут-Лонг-Лейк в Миннесоте — земле десяти тысяч озер. Там он пристрастился к рыбалке и прибрежной охоте.
Детство прошло, увлечение осталось. Долгие годы Боб и его вторая жена Джуди Олмстед держали пару катеров на реке Сент-Круа. Он с удовольствием ловил рыбу и стрелял уток, а к ужину готовил уху и жаркое.
Незадолго до того, как рак отнял у нее мужа, Джуди отправилась в местное похоронное бюро — «Центр торжества жизни» Bradshaw в Стиллуотере, Миннесота.
Она рассказала агенту, что Боб предпочитает кремацию погребению, и с удивлением обнаружила, что Bradshaw предлагает два вида кремации: огнем и водой.
В брошюре ресомация гидроксидом калия представлялась как «мягкая, экологически чистая альтернатива сжиганию» останков.
«Сначала я подумала: «Ну, не знаю», — говорит Джуди.
«Но чем дальше, тем больше мне казалось, что так будет лучше всего.”
Человек берет в долг у природы даже на смертном одре: немного древесины на гроб, хлопка — на саван, камня — на памятник.
При этом в американской традиции предание тела земле весьма условно. Гроб перед захоронением помещают в бетонный или железный саркофаг, чтобы могила не проседала по мере разложения дерева и останков.
Кремация не сильно смягчает загробный налог на природу. На сжигание одного тела требуется столько тепла, что можно неделю отапливать дом, даже в морозной Миннесоте.
Биокремация чище с экологической точки зрения, но пока ее предлагают лишь 14 похоронных домов в мире.
Гидролиз пользуется неожиданной популярностью. Примерно половина клиентов Bradshaw выбирают кремацию, и из них почти 80 процентов предпочитают огню щелочной раствор.
И не только из любви к природе.
Джуди Олмстед решила, что раз Боб так любил воду, то лучшим концом земного пути для него будет омовение. К тому же церемония символично перекликается с христианской традицией крещения на заре жизни.
Прощание с Робертом организовали в лютеранской церкви Св. Андрея на окраине Сент-Пола в Миннесоте. Пара была тут прихожанами долгие годы.
После я спросил одну из управляющих, Анну Крайст, почему люди выбирают ресомацию.
“У некоторых строго научный подход, их привлекает экологическая составляющая”, — сказала она.
“Но в целом, конечно, на этом этапе люди делают выбор на эмоциях, и подсознательно отдают предпочтение более мягкой стихии — воде”.
Так ли это? В курсе ли они, чем отличается растворение тела от сжигания?
“В некоторые подробности они предпочитают не вдаваться”, — говорит Крайст.
Аппарат
“Центр торжества жизни” Bradshaw — одноэтажное загородное строение в стиле “домов прерий” американского архитектора Фрэнка Ллойда Райта, построенное его бывшим учеником.
Аппарат щелочного гидролиза установили в подвале пять лет назад. Он обошелся в $750 тысяч, с учетом отделки примыкающего ритуального зала.
“Могли бы и подешевле, но решили, что раз уж мы первые тут в регионе — и одни из первых в стране — экономить ни к чему”, — говорит управляющий центра Джейсон Брэдшоу.
“К нам постоянно приходят группы: из церкви, из хосписов, просто любопытствующие”.
Мы спускаемся в подвал. Окрашенное охрой круглое помещение наполнено тихим журчанием фонтана.
В стене вырезано окно от пола до потолка, за ним — раздвижная деревянная дверь.
Джейсон исчезает, прежде чем появиться с другой стороны. Он отодвигает дверь и включает свет.
И вот она — стальная машина: два метра в высоту, и три — в длину.
Гигантская крышка напоминает дверь банковского сейфа или люк субмарины. И действительно — именно такие ставят на подводные лодки, с одним лишь отличием: они открываются еще и изнутри.
Промышленный вид машины контрастирует с приглушенным покоем траурного зала.
В комнате появляются Джейсон с коллегой. На них строгие костюмы и синие хирургические перчатки. Они везут на каталке тело, укрытое черной тканью.
Я не знаю имени усопшего.
Они распахивают люк и отправляют тело в темную утробу железной машины.
На панели управления всего четыре опции: “открыть”, “проверка”, “цикл” и “закрыть”.
Джейсон закрывает люк и нажимает кнопку. Шипя пневматикой, аппарат задраивается.
Вторым нажатием он запускает “цикл”. Машина издает два коротких сигнала и начинает заполняться водой.
Джейсон — биолог и химик по образованию — рассказывает, что аппарат определяет пропорции раствора исходя из веса тела. В среднем где-то 30 кг гидроксида калия почти на 300 литров воды.
Концентрированный раствор с водородным показателем pH 14 нагревается до 152° С, но не закипает, поскольку камера под давлением, как в скороварке.
«Щелочной гидролиз — это естественный процесс разложения тела после погребения. Только мы создали условия, в которых он протекает намного, намного быстрее”.
В могиле на это уйдут десятилетия. Аппарат справится за полтора часа, правда, еще столько же времени потратит на промывку.
Прошло часа три или четыре, и Джейсон отдраивает люк. На железном поддоне разбросаны мокрые кости вперемешку с имплантами.
Искусственные суставы блестяще переносят процедуру, и производители гидролизных машин предлагали даже отправлять использованные эндопротезы в развивающиеся страны, как только ресомация на Западе выйдет на промышленный уровень.
А вот плоть растворяется полностью.
“Получается раствор, на вид что-то вроде чая или пива”, — говорит Джейсон.
В помещении, где установлен аппарат, пахнет химчисткой.
“Раствор почти прозрачный — фактически там только соли да глюкоза. Запах слегка мыльный, довольно резкий, но не отталкивающий”.
Отработанную жидкость — стерильный коктейль из аминокислот и пептидов без следов человеческой ДНК — сливают в канализацию.
Многих смущает именно этот этап последнего пути.
Кости высушивают: либо медленно, в специальном шкафу, либо ускоренным методом — в обычной машине для сушки белья.
Затем их измельчают в специальном аппарате — кремуляторе.
Машина в центре Bradshaw с момента установки растворила уже больше тысячи тел — в среднем выходит по одному в день.
Аппарат изготовила британская компания Resomation Ltd. К концу года она поставит аналогичный агрегат для первого в Старом Свете центра биокремации в английском Сандвеле под Бирмингемом.
Джейсон рассказывает, что близкие усопших порой выражают желание лично проводить их в последний путь.
Некоторые просят собственноручно отправить поддон с телом в машину или нажать на кнопку “цикл” и запустить процесс.
“Одних это коробит, другие считают своим последним долгом перед покойным родственником”.
“Наверное, это что-то вроде горсти земли в могилу на кладбище, своеобразный способ сказать последнее прости”.
Ежедневно в мир иной отходят около 150 тысяч человек, и с ростом населения планеты эта цифра только увеличивается.
Сейчас нас семь с половиной миллиардов, а к концу века будет больше одиннадцати.
Свободной земли для захоронений остается все меньше. Каждое второе действующее кладбище в Великобритании будет заполнено в ближайшие два десятилетия.
В некоторых районах Лондона получить место на кладбище уже невозможно, а в других власти начали выдавать разрешения на повторные захоронения в старые могилы.
Отвод земли и благоустройство кладбищ не проходит бесследно для окружающей среды, равно как и сам ритуал погребения.
Активисты утверждают, что только в США на саркофаги ежегодно уходит более полутора миллионов тонн цемента и 14 тысяч тонн стали.
За одну кремацию в атмосферу выбрасывается 320 кг углекислого газа, а если нарушена технология — то и другие вредные вещества, в том числе ртуть из зубных пломб.
А щелочной гидролиз?
Намного экологичнее, утверждает исследователь из Нидерландов Элизабет Кейзер. По заказу сети ритуальных услуг Yarden она изучала проблему дважды — в 2011 и 2014 годах.
В 17 из 18 категорий — от загрязнения морей до изменения климата — гидролиз оказался чище кремации и погребения.
При растворении останков выброс парниковых газов в семь раз меньше, чем при сжигании.
Базируясь на результатах исследования, Кейзер с коллегами оценили ущерб окружающей среде в расчете на одного умершего: около 64 евро за погребение, чуть больше 48 евро за кремацию и всего 2,59 за ресомацию.
Доклады Кейзер решительно говорят в пользу гидролиза даже при том, что они не учитывают некоторые вредные последствия сжигания тел — такие как загрязнение ртутью — поскольку крематории в Нидерландах оснащены фильтрационным оборудованием, недоступным даже в США и Канаде.
С другой стороны, голландская традиция предполагает кремацию в гробу, как и в Британии, например. В США так не делают.
В Миннесоте и некоторых других штатах гробы принято брать напрокат для церемонии прощания — как перед традиционной, так и перед биокремацией.
В этом свете выводы голландского исследования не столь однозначны, поскольку в оценке ущерба окружающей среде от кремации почти 29 евро приходится на гроб.
Есть и другие “но”.
Так называемый углеродный след прощания с человеком в 10-30 тысяч раз меньше, чем его собственный выхлоп на жизненном пути, подсчитала Кейзер.
Даже похороны — приезд родных и близких, выращивание и продажа цветов и так далее — наносят ущерб природе примерно в три раза больший, чем собственно захоронение или кремация.
В 2001 году апокалиптические картины массового забоя и сжигания скота заполнили новостные выпуски британского телевидения.
Страна, едва оправившись от эпизоотии коровьего бешенства, переживала невиданную вспышку другого заболевания — ящура.
Туши жгли в открытом поле, и поскольку часть скота еще была заражена коровьим бешенством, существовал риск его распространения воздушным путем с продуктами горения.
“В идеале их надо было бы жечь в мусоросжигателях, но масштабы были такие, что делали это прямо в поле”, — говорит биохимик Сэнди Салливан.
Он потратил пять лет в попытках добиться от Евросоюза разрешения на стерильный способ уничтожения туш инфицированных животных.
Салливан работал в компании WR2, у которой уже был патент на щелочной гидролиз и опыт использования этой технологии в лабораторных условиях.
В Европе дело до этого так и не дошло, а вот США санкционировали растворение туш лосей и овец, зараженных похожими болезнями.
Конверсия ветеринарной технологии в ритуальную произошла спустя пару лет с легкой руки Дина Фишера, возглавлявшего отделение донорских органов в известном на весь мир медицинском исследовательском центре Mayo Clinic в Миннесоте.
Он съездил в Майами, где в одной из больниц уже был установлен аппарат гидролиза, и был поражен его эффективностью.
Однако конструкция — чан с верхней загрузкой, рассчитанный на растворение нескольких тел одновременно — показалась Фишеру унижающей человеческое достоинство.
“Мы сказали им: “А можно цилиндр развернуть горизонтально и добавить туда поддон или корзину, чтобы жидкость уходила, а кости и протезы оставались?” И они сделали то, что мы просили”.
Аппарат явился прототипом машины, установленной в подвале похоронного бюро Bradshaw, но был далеко не так удобен в управлении. Перед каждым циклом оператору приходилось вручную затягивать 11 болтов на люке гаечным ключом.
Салливан верил в ритуальный потенциал новой технологии.
Сэнди Салливан и ресомационная машина
(Alamy)
WR2 разорилась в 2006 году. Салливан основал Resomation Ltd, а его бывший начальник Джо Уилсон — Bio-Response Solutions.
Прошедшее десятилетие выдалось непростым для дуумвирата прогрессивной ритуальной услуги.
“Наш рынок очень консервативен, — говорит Салливан. — Любая свежая идея вызывает переполох в курятнике”.
Этим же путем шли к признанию пионеры кремации в конце 19-го века.
Когда британское Общество кремации построило первый крематорий в Уокинге в 1879 году, жители города вышли на улицы с протестами. Правительство вынуждено было запретить кремацию до тех пор, пока парламент законодательно не одобрит ее, введя регулирование.
Крематорий в Уокинге, графство Суррей
(Alamy)
Сторонникам передового для этих мест метода не пришлось дожидаться решения лордов.
В 1884 году эксцентричный валлиец-друид Уильям Прайс был арестован при попытке кремировать тело сына, умершего младенцем. Прайс построил защиту на том, что ни один закон того времени прямо не запрещал кремацию.
Судья оправдал его, и крематорий в Уокинге заработал уже на следующий год, еще до принятия закона.
Уильям Прайс (Alamy)
Парламент утвердил регулирование в 1902 году. К тому времени в Великобритании действовало уже несколько крематориев, однако практика стала общепринятой лишь спустя десятилетия.
К концу 1960-х кремация обошла по популярности погребение, а сейчас лишь каждый четвертый покойник предается земле.
В США все происходило не так быстро, и только в последние годы число кремаций постепенно сравнялось с количеством захоронений в могилы, а теперь, возможно, и превысило их
Век спустя аналогичный регуляторный вакуум возник вокруг щелочного гидролиза тел.
“Это заколдованный круг, уловка-22, — говорит Салливан. — Мы ждали, пока они примут закон о регулировании. Не дождались. Теперь мы просто установим аппарат, чтобы вынудить их принять закон. Потому что мы хотим, чтобы нас регулировали”.
Разрешение на установку ресомационной машины в крематории Rowley Regis в английском Сандуэле уже получено. Осталось получить добро местного водоканала на сброс раствора в канализацию.
Салливан уверен, что проблем не будет.
Экран управления ресомационным аппаратом
Цена аппарата сопоставима со стоимостью фильтрационного оборудования, которое британские крематории устанавливают для улавливания ртути при сжигании тел.
Однако пионерам биокремации еще предстоить убедить рынок ритуальных услуг в прибыльности нового метода. Крематориям нет никакого смысла тратиться на гидролиз, если люди будут выбирать между ним и кремацией, говорит Харви Томас, председатель Общества кремации и совета владельцев крематория в Уокинге.
“С точки зрения бизнеса выходит шило на мыло. Чтобы это дело было прибыльным, ресомацию должны выбрать те, кто собирался ложиться в могилу”.
К тому же, говорит Томас, тело сжигается за час, а растворяется — за три-четыре. Меньше оборот — ниже прибыль.
В Северной Америке биокремация разрешена в трех канадских провинциях, где проживает две трети населения страны. В США — в 14 штатах и еще пять сейчас обсуждают законодательную базу.
Но путь этот тернист.
Законопроекты готовят специалисты из местных ассоциаций ритуальных услуг. Зачастую они не видят смысла создавать себе конкурентов.
И по меньшей мере в четырех штатах закон не прошел из-за сопротивления со стороны католической церкви.
‘Фактор брезгливости’
Растворение тел в чане с химикатами с последующим сливом раствора в канализацию не может считаться достойным способом избавления от человеческих останков.”
Такое заключение направила католическая церковь Огайо местному законодательному собранию в 2012 году.
Годом ранее калифорнийские католики написали:
“Мы верим в то, что человеческое тело, некогда живое и наделенное бессмертной душой, обладает достоинством и к нему следует относиться с уважением”.
Похожие послания от церкви получили законодатели Нью-Йорка и Нью-Гэмпшира. Отчасти поэтому ресомация во всех этих штатах до сих пор вне закона.
Слив жидких останков в канализацию коробит не только католиков.
Философ Филип Олсон давно документирует поступательный марш биокремации и отмечает, что не все считают процесс этичным.
«Получается, вы бабушку спускаете в унитаз.
Для многих это — неучтивость, неуважение к близким.”
Раньше Олсон занимался бальзамированием тел, и он вспоминает, что при традиционных ритуалах — кремации и погребении — помимо “продукта” (например, праха) образуются и “отходы”.
Подобные взгляды встречаются и в среде католиков.
“Непочтительная сторона гидролиза — а именно, слив останков в канализацию — присутствует и при кремации, и при захоронении. Эту функцию выполняет дождь”, — написала сестра Рини Мёркс в альманахе National Bioethics Quarterly в 2008 году.
Она напоминает, что католическая церковь не одобряла кремацию до 1963 года, когда папа римский Павел VI благословил ее в исключительных случаях, указав, что погребение по-прежнему считается предпочтительным методом.
По ее мнению, позиция церкви определена и должна автоматически распространяться и на биокремацию, оставляя за местными священниками право советовать верующим, как быть.
По мнению философа Олсона, разница в подходах объясняется отношением к человеческому телу.
Для некоторых оно сакрально, для других — бренно и греховно, и потому его следует закопать поглубже, заковать в железо и залить бетоном.
Маркетологи говорят, что у гидролиза всегда будут противники, но отмечают, что ниша для его продвижения выбрана правильно: ореол экологичности и модная приставка “био-”.
Новый метод популярен у сторонников “экосмерти”. Они считают человеческие останки подпиткой новой жизни для растений и животных.
Из гидролизного раствора выходит неплохое удобрение. Джо Уилсон утверждает, что его клиенты из числа ветеринаров поливают им газоны.
В канализации раствору тоже нашлось применение: считается, что он способствует росту очищающих воду растений.
Но об этом вряд ли напишут в рекламных буклетах.
Похоронные дома, установившие у себя агрегаты ресомации, зачастую предпочитают особо не распространяться о них, чтобы не гневить местное население.
Исполнительный директор Североамериканской ассоциации кремации Барбара Кеммис делится подслушанным на отраслевой конференции разговором:
“Один делегат назвал ресомацию “прощальным визитом в спа-салон”, а второго тошнило от одной мысли и он предложил закрыть тему”.
«Все зависит от человека, тут есть определенный фактор брезгливости. Но вопрос в праве на выбор, так ведь?”
Отцу Джейсона Брэдшоу Джиму 73 года. За время его карьеры рынок ритуальных услуг менялся не раз: он был свидетелем и расцвета кремации, и зарождения ресомации.
“Пятьдесят лет назад люди приходили и говорили: “У нас в церкви похороны проходят так”.
“Сейчас они приходят и говорят: “Мы пока не знаем, как все устроить. Может в баре, может в парке. А может и в церкви — кстати, вы не знаете, там наливают?”.
Как это ни странно, Джим сам еще не определился.
Гореть в огне ему не очень хочется, но и “зеленая” кремация вызывает у него неоднозначные чувства.
«Мне всегда было интересно, что там внутри аппарата происходит. Я хотел бы посмотреть. Но к сожалению — или к счастью — не выходит пока.”
Долгое время он думал, что ляжет в гроб, давно пылящийся у них на складе: “Хоть так мы его утилизируем наконец”.
Но теперь Джиму импонирует идея естественного погребения — завернуться в одеяло и лечь в землю, без гробов, саркофагов и бетона.
После смерти мне все равно как это будет, но у нас и крематория то нет, а такого вообще и на горизонте не предвидится.
Каждому -своё… выбор — или червяки утилизируют тело в земле, оставив скелет, или огонь превратит ваше тело в дым и горстку пыли, или последняя постирушка и …чистота.